Франсуа Озона я люблю, но новый фильм его («Двуличный любовник» 2017) — это какая-то каша из бессознательных символов и их грубоватых толкований.
Главная героиня — бедняжка, недолюбленная, как водится, мамой. В конце фильма старенькая мама обещает эту здоровую взрослую лошадь дочку любить и беречь, быть всегда рядом. Неплохо бы молодой лошади женщине уже беречь и любить пожилую маму. Но нет. Онажеребенок. Возможно навсегда.
Линия с больным животом и кистой из поглощенной близняшки — унылый треш. Да, есть такие случаи, описаны в научной литературе, но зачем подводить под это мистику? Мертвый зародыш не обладает «душой», это просто биологический материал.
А вот с женихом-психотерапевтом — интересная линия.
Для тех, кто не в курсе, то есть кто сам не психотерапевт, это не очень интересно и не очень понятно, наверное, но психотерапевтам, да.
В некоторых цивилизованных штатах и странах психотерапевтам запрещено иметь сексуальные отношения с бывшими пациентами (под угрозой лишения лицензии), в других штатах и странах разрешено с бывшими, но не ранее, чем через год, где-то можно сразу, если прекратить терапию. Во время терапии запрещено всем, иногда под угрозой больших штрафов (плюс к лишению лицензий).
В фильме показано, как героиня приходит к терапевту, общается с ним несколько сеансов, и он просит ее прекратить терапию, потому что влюбился в нее. Терапию они прекращают, но поселяются вместе, поскольку героиня, конечно, тоже уже влюблена. Но в совместном быту она чувствует себя неуютно, ее одолевают подозрения, она начинает выдумывать историю про продолжение терапии с воображаемым братом-близнецом своего МЧ. Брат — терапевт, садист, занимается с ней жестким сексом, бредит соперничеством с братом, однако же избавляет ее от фригидности и вообще много чего шокирующего о себе самой помогает осознать.
Вот эта вот линия интересна. Сексуальные отношения с бывшим психотерапевтом действительно могут запустить очень сложную цепь переживаний и самокопаний и даже свести человека с ума, иногда в прямом смысле.
Для тех, кто не в курсе.
При удачном течении терапии на терапевта переносятся все те ожидания, которые личность адресует своему суперэго — родительской фигуре. Иногда это образ реального родителя, иногда бога, иногда чего-то недифференцированного, темного и властного, могущественного, доброго или злого. Если терапия проходит удачно, это происходит всегда, в той или иной степени. Если личность достаточно зрелая, то есть обладает хорошим локусом контроля, ее суперэго и эго находятся в гармоничных отношениях. У инфантильной личности между суперэго и эго всегда конфликт.
Во многих штатах и странах потому и запрещены сексуальные отношения с терапевтом, что терапевт вторгается в бессознательное пациента и занимает там центральное место. И происходит это не благодаря его личным качествам, а благодаря тому, что он просто оказывается в кресле терапевта. Терапия как мистерия обладает силой инициации, в которой терапевт играет роль жреца или даже бога. То есть отдаваясь терапии, пациент открывает границы и обнажает намного более скрытые, интимные, уязвимые сферы личности, чем это происходит при обычном контакте, при знакомстве в нормальных условиях. Это даже не взлом границ, это прохождение всех граней. Терапевт как маг идет через стены.
Получается, что терапевт использует лифт терапии, чтобы оказаться на самых нижних (или наоборот высших) этажах пациента, чтобы проникнуть в его сокровенное. Для лечения это хорошо (возможность влияния большая), но для личных отношений — очень опасно. Это слишком большая фора и это вызывает у тех, кто в курсе, справедливое опасение. Фрейд не зря возмущался, когда его ученики вступали в отношения с пациентами (как, например, Юнг, но не только). Люди начинают отношения при неравных ролях, один захватил разум второго, а второй находится в открытой, уязвимой позиции. Страдают от такого оба.
Именно поэтому многими специалистами считается, что психотерапевт никогда не должен иметь с бывшим пациентом сексуальные отношения (или во всяком случае подождать год и проверить, сохранится ли интерес, когда пройдет время, не на терапевтическом ли эффекте базировался интерес). Он не должен пользоваться тем влечением, тем переносом либидо, который возникает при успешной терапии.
В хороших терапевтов другого пола влюбляются почти все. В идеале эта «влюбленность» должна быть возвращена обратно (поскольку влюблен человек в свою собственную отщепленную часть) это будет означать инсайт, а в перспективе формирование зрелого эго, способность к сознательному контролю, эго-интеграцию. Но многие такие пациенты прекращают терапию на стадии переноса, и теперь к их инфантильной обиде на родителей добавляются и претензии к терапевту или страх перед ним. Пациент ведет диалоги с фигурой терапевта, испытывает к нему противоречивые эмоции, видит его в снах, иногда снах эротического или(и) пугающего содержания.
Став невестой бывшего терапевта, героиня сражается с ним: боится, обожает, ненавидит, занимается садо-мазо-сексом, ругается, дерется и даже убивает его. К счастью, все это происходит с его воображаемым братом-близнецом. А в реальности такое нередко происходит с реальным терапевтом, который стал женихом (или любовником). Подобные случаи описаны и мне тоже, к сожалению, знакомы.
Вот об этом фильм, хотя и сумбурно и Озон так и не пришел к выводу, как с этим всем быть.
Комментарии
Впервые опубликовано — evo-lutio